Европейский Союз
Европейская позиция в отношении Центральной Азии характеризуется как осторожная сдержанная, что связано во многом с продолжающимся осмыслением в политикоформирующих кругах ЕС перемен на евразийском пространстве. На современном этапе геополитический интерес ЕС к региону, как таковой, отсутствует. В экономическом плане основным моментом, препятствующим активному развитию отношений ЕС и региона, является не столько удаленность Центральной Азии от Европы, сколько наличие многочисленных препятствий в виде высоких транспортных тарифов на всем протяжении европейско-центральноазиатского маршрута, небезопасность отдельных его участков, сохраняющиеся здесь противоречия между рядом стран держав. ЕС продолжает демонстрировать повышенный интерес к идеям интеграции и кооперации стран Восточной Европы, Кавказа, Центральной Азии.
Вместе с тем, заинтересованность Европейского Сообщества в выходе к Тихому Океану, усиливающееся взаимодействие со странами АТР, происходящее на фоне ослабления коммуникационного значения РФ, диктует для европейских стран целесообразность более полноценного задействования территории центральноазиатских государств в качестве транспортного коридора.
Следует особо акцентировать внимание на том, что главным гарантом (в том числе финансовым) успешной реализации транспортных (причем, не только энергетических) проектов «Восток-Запад» остается именно их европейская направленность.
Большинство инфраструктурных проектов в Центральной Азии, сопредельных государствах, также на Кавказе, уже органично встроено в комплексную программу Комиссии Европейского Сообщества по созданию транспортной информационной магистрали Европа -Кавказ — Азия (ТРАСЕКА), что закрепляет за ЕС особое место во взаимоотношениях с центрально-азиатскими республиками. Кроме того, способность ЕС играть привелегированную роль в регионе также связана с тем, что европейско-центральноазиатские отношения не отягощены прошлым и амбициями.
Они имеют в своей основе более продуманный реалистичный подход в отличии от отношений с другими странами. На политическом уровне, в первую очередь, в сфере безопасности, важность отношений ЕС с регионом определяется уже тем фактом, что все страны Центральной Азии являются членами ОБСЕ.
Данный момент позволяет им развивать непосредственные связи с европейским и государствами, минуя каких-либо посредников. По ряду оценок, дальнейшее расширение отношений с Центральной Азией будет однозначно полезным для ЕС в плане экономического, политического процветания. По мнению ряда европейских аналитиков, более сильная экономическая, политическая, дипломатическая вовлеченность ЕС в Центральной Азии, особенно в регионе Каспия, воспрепятствовала бы чрезмерной исключительности здесь РФ, США, потенциально КНР. тем самым, способствуя укреплению элементов стабильности не только в данном регионе, но и Евразии в целом.
Исламская Республика Иран
В условиях сохранения элементов изоляции и давления, в первую очередь, со стороны США, ИРИ все настойчивее демонстрирует попытки усилить свое экономическое, политическое, культурное влияние в регионе Центральной Азии. Данные устремления по-прежнему основываются на трезвой оценке выгодности своего географического расположения, относительно стабильной внутриполитической обстановки, в т.ч. для транспортировки энергетических ресурсов региона на мировые рынки. Кроме того, по отдельным оценкам (для Таджикистана), экспорт исламской революции также остается в числе инструментов, используемых в подходах к региону со стороны клерикальных кругов ИРИ. Характерным элементом улучшения геостратегического положения Ирана, возможного усиления его влияния на Центральную Азию, продолжает оставаться формирование партнерских связей с Россией, европейскими странами, КНР, Индией.
Кроме того, стала просматриваться вероятность нормализации ирано-американских отношений. Необходимо отметить, что, вместе с тем, определенным конфликтным потенциалом для Центральной Азии является тенденция сохранения, в некоторых случаях усиления противоречий между Ираном и его традиционными региональными соперниками Пакистаном, Саудовской Аравией, также, в определенной степени, Турцией. Так, Иран продолжает опасаться возможности развития идеи пантюркизма с лидирующей ролью Турции или суннитского фундаментализма, поддерживаемого саудитскими движениями, что делает его политику в регионе сориентированной на краткосрочные моменты, в этой связи труднопрогнозируемой.
Как представляется, главной задачей для ИРИ на современном этапе остается выход из политической, экономической изоляции, что подтверждается усиливающейся челночной дипломатией Ирана, недавним визитом руководства страны в государства Ближнего и Среднего Востока, Европы.
В Центральной Азии Иран будет продолжать стремиться сохранить геополитический баланс, построенный на противовесе стратегических интересов США, России, Китая, европейских стран. Вместе с тем, не исключено, что нарастающий идеологический раскол в иранском обществе, сохраняющиеся противоречия с США, рядом соседних стран (Саудовская Аравия, Пакистан, Турция), будут мешать ИРИ сосредоточиться на проведении долгосрочной политики в Центральной Азии37.
Исламская Республика Пакистан — афганский фактор
ИРП продолжает вынашивать амбиции регионального лидера, что на фоне обладания ядерным оружием и средствами егс Доставки является серьезным фактором в азиатской части континента. Государства Центральной Азии представляют для Пакистана большой интерес, как с экономической, так и с политической точки точки зрения. Усиление влияния Исламабада может повысить его роль в Южной Азии, обеспечить, поддержку молодых «братских мусульманских государств» в конфорнтации с Индией, существенно укрепить позиции в борьбе с другими региональными конкурентами — Ираном и Турцией.
Пакистан заинтересован в интеграции с центрально-азиатскими государствами, интенсификации всесторонних политико-экономических отношений с регионом. В связи с этим, одним из приоритетов для ИРП остается формирование транспортных связей с Центральной Азией, где особое внимание Исламабад обращает на создание магистральных путей сообщения через Афганистан38.
Однако осуществлению желания ИРП проводить активную политику в регионе мешают материально-финансовые трудности, отсутствие внутриполитической стабильности, продолжающаяся конфронтация с Индией, значительная вовлеченность в афганский конфликт. Кроме того, данные моменты подрывают и международную репутацию Пакистана, не позволяя заручиться поддержкой мирового сообщества для осуществления крупных политических шагов в центрально-азиатском направлении. В этих условиях ИРП, похоже, продолжает демонстрировать выбор идеологической и силовой политики в регионе, что является деструктивным фактором как для самого Пакистана, так и для региона в целом.
Важным элементом внешнеполитической активности ИРП в Центральной Азии является афганское направление, которое напрямую связано с ролью Движения Талибан (ДТ), антииндийской линией, а также в некоторой степени политикой США по изоляции Ирана. В этой связи, определенные круги в Пакистане, следующие логике геополитических интересов, продолжают использовать талибов в качестве основного и перспективного инструмента своего влияния в регионе. Наиболее активная поддержка ДТ со стороны ИРП была заметна до 1997 г. В настоящее же время Исламабад стремится не афишировать своей помощи талибам, т.к. последние дискредитировали себя в глазах мирового сообщества (права человека, экстремизм, торговля наркотиками и оружием).
Необходимо отметить, что интересам Исламабада отвечает создание на территории ИГА дружественного, относительно стабильного, но слабого в экономическом и политическом плане, а значит, управляемого государства (что, в связи с имеющимися территориальными претензиями Афганистана к ИРП, является важным). Однако данные мечты трудновыполнимы ввиду наличия глубинных внутренних противоречий и сохраняющегося конфликта интересов в Афганистане со стороны целого ряда держав и стран.
Более того, не следует рассматривать процесс влияния ИРП на талибов как односторонний. Глубинные общественные корни Движения в Пакистане, его тесные связи с исламскими националистическими организациями, военными структурами и спецслужбами, наглядно свидетельствуют о высоком воздействии талибов на развитие общественно-политической ситуации в ИРП.
По различным оценкам, намечается тенденция утраты Пакистаном контроля над ДТ, что грозит ИРП широким спектром проблем безопасности, вплоть до его т.н. талибанизации и распада.
На фоне этого, справедливо возникает вопрос об уровне управляемости талибов, рассмотрении их уже как главной силы, определяющей внешнеполитическую активность всего афганского государства, «превращающегося в самостоятельного игрока на региональной сцене». Возможность конфронтации между Ираном и талибами, по отчетливо было заметно в ходе недавнею противостояния ирано-афганской границе, также не может быть игнорирована Пакистаном. Исламабад не имеет права позволить себе быть влеченным в любого рода конфликты с Ираном, как по причинам стратегическим, так и экономическим.
Кроме того, современная обстановка в Пакистане продолжает характеризоваться тенденцией возрастания исламского влияния в стране, чему в немалой степени способствуют афганские радикалы. Причем, исламский подход получает свое развитие в качестве альтернативы существующим кризисным явлениям, не только в экономике но и в политической жизни ИРП на фоне дискредитации идеи построения светского государства и размаха коррупции в структурах госуправления.
Представляется, что, поощряя Движение Талибан, ИРП, тем самым, образно выражаясь, как бы «выдергивает коврик из-под своих ног», не имея средств для ведения подобного рода политики, а, тем более, контроля над процессами в ИГА и за его пределами, продолжая компрометировать себя не только в глазах стран Центральной Азии, но и всего мирового сообщества.
Нынешняя кризисная ситуация в Афганистане остается серьезным барьером на пути установления прямых связей между Пакистаном и центрально-азиатскими государствами. Сохраняющаяся здесь нестабильность и усиливающееся исламско-экстремистское давление на страны Центральной Азии препятствуют налаживанию полноценных пакистано-центральноазиатских связей, обрекают их на застой, делают неясной перспективу и
угрожают ИРП изоляцией.
Поэтому активное участие Исламабада во внутреннем и между народном диалоге по афганской проблеме (в первую очередь, в рамках формулы «6+2»), оказание посильного влияния на ДТ с целью достижения мирного соглашения по ИГА, нейтрализации экспансии идей исламского радикализма в регион Центральной Азии максимально отвечало бы национально-государственным интересам ИРП. Безусловно ,стремление Пакистана разрешить проблемы Афганистана будет адекватно воспринято в столицах всех стран региона, способствовать росту двусторонних связей, повышению международного имиджа Исламабада, решению его внутренних проблем. Однако, вопрос, — есть ли политическое мужество и воля руководства ИРП для столь серьезных стратегических шагов, а также, — какие силы и как управляют Пакистаном, — все еще остается на повестке дня.
Турция
Целый комплекс как внутренних, так и внешних проблем к первую очередь, в отношениях с соседними странами, свидетельствуют, что центрально-азиатский вектор политики Анкары призван способствовать решению приоритетных внешнеполитических задач, стоящих перед Турцией. На современном этапе основным аспектом активности Турции остается ее стремление стать полноправным членом западного сообщества, а в настоящий период времени войти в состав Европейского Союза. Политическая линия Турции в регионе во многом (хотя не в первую очередь) обуславливается ее желанием укрепить свой международный имидж, наглядно показать Западу целесообразность своей посреднической роли в Центральной Азии, доказать необходимость своего включения в западные структуры, в первую очередь ЕС40.
Вместе с тем, похоже, что в настоящий момент внешнеполитическая активность Анкары становится все менее существенным фактором и для самой Центральной Азии. Продемонстрированная в свое время Турцией неспособность оказать государствам региона достаточную финансово-экономическую и политическую поддержку существенно ограничило ее присутствие в Центральной Азии. Турецкие амбиции (особо не афишируемые в правительственных кругах) на лидерство в регионе, ассоциируемые с этно-идеологическим лозунгом пантюркизма, также не находят соответствующего отклика в государствах Центральной Азии.
В последнее время получают распространение факты участия некоторых представителей Турции в исламско-экстремистской и религиозно-пропагандистской деятельности в отношении граждан Центральной Азии, как на турецкой территории, так и в названном регионе. К тому же, имеется информация о том, что отдельные организаторы февральских террористических актов в Ташкенте также определенное время находились (а, по некоторым данным, находятся до сих пор) в Турции. Все это определенно свидетельствует о том, что на пути развития центральноазиатско-турецких связей могут возникнуть дополнительные барьеры, в чем не заинтересованы ни страны региона, ни сама Анкара41.
Как представляется, реализация проекта транскавказского транспортного коридора, в первую очередь, его нефтегазового элемента, и превращение Турции в перекребток Азии, Европы и Ближнего Востока, все же поддерживает в Анкаре надежду на увеличение в перспективе своего экономического и политического влияния в регионе, а значит, значения для Запада.
Выводы
Уникальность расположения Центральной Азии на пересечении евразийских геополитических связей, тенденция усиливающегося взаимодействия здесь мировых и региональных держав предопределяет, что регион можно справедливо считать одним из главных звеньев безопасности на постсоветском пространстве и, в целом, выделить в качестве своеобразного элемента стабильности в Евразии.
Как представляется, подходы к Центральной Азии со стороны РФ, США, КНР, ЕС, Турции, Пакистана, Ирана и Индии будут продолжать в определенной степени основываться на принципе геополитического регионализма, а также стремлении максимально использовать свои внутренние и внешние ресурсы для закрепления в регионе. К сожалению, отдельные факторы будут продолжать демонстрировать выбор непопулярных в современном мире, но действенных инструментов политики, таких как силовой (военный) и идеологический подходы.
Ссылки на источники:
- I.Khan, The Taliban, Iran and Central Asia: A View from Peshawar, Central Asia Monitor, N 2, 1999.
- The Taliban and Afganistan: Implementation for Regional Security and Options for International Action, Report, USIP, 1998.
- J.N. Dixit, India and Central Asia, Indian Foreign Policy Agenda for the 21st Century, Vol.2, 1997.
- Майтдинова Г.М. Модели интеграции государств Центральной Азии: за и против // Мат-лы междунар. конф. «Проекты сотрудничества и интеграции для Центральной Азии: сравнительный анализ, возможности и перспективы. — Бишкек, 2007, с.123.»
- Насретдинов С.А. Угрозы, вызовы и риски в регионе Среднего Востока после 22 декабря 1991 г. и 11 сентября 2001 г. // Мат-лы междунар. конф. «Средний Восток в системе геополитических координат: прошлое, настоящее, будущее» — Душанбе, 2005, с.6.
Авторы: Булуктаев Ю.О., Борнагалиев А.М.