В текущем году исполнилось десять лет с начала реализации проекта Китайско-пакистанского экономического коридора (CPEC) в рамках китайской инициативы «Пояс и путь» (BRI). За этот период достигнуты определенные результаты, однако до сих пор существует ряд проблемных аспектов при его осуществлении.
Следует отметить, что за прошедшее десятилетие отношения между ИРП и КНР вышли на уровень стратегического партнерства. При этом именно Исламабад извлек наибольшую выгоду из развития и укрепления двусторонних отношений с Пекином. Китай является крупнейшим иностранным инвестором в Пакистане, обе страны поддерживают друг друга в политических вопросах на многосторонних форумах. Тесные пакистано-китайские военные связи включают в себя соглашения об обмене информацией и разведывательными данными, министры обороны и военные ведомства обоих государств систематически проводят встречи, регулярно проходят совместные учения воинских подразделений. Существенное значение для пакистанских вооруженных сил имеют китайские поставки современных видов вооружения и военной техники. В последнее время между странами наращивается военно-морское сотрудничество. Именно поэтому военный истеблишмент Пакистана ожидаемо является активным сторонником CPEC, несмотря на то, что отдельные политики придерживаются другой точки зрения. Так, пришедшее к власти в 2018 г. правительство И.Хана, отсрочило реализацию нескольких проектов в рамках CPEC, обвинив своих предшественников в получении взяток от китайских государственных предприятий, работающих в Пенджабе. Однако во второй половине своего срока пребывания у власти он был вынужден ускорить их реализацию. Несмотря на определенные задержки в осуществлении проекта, его участники добились заметных успехов. В частности, в рамках в Пакистане построены сеть автомагистралей и железных дорог, сооружено несколько объектов энергетики, формируются особые экономические зоны. При этом в местную экономику на эти цели поступило китайских инвестиций на общую сумму порядка 25 млрд долларов США. Финансирование Китаем строительства электростанций смягчило энергетический кризис в стране. Ранее в Пакистане наблюдались систематические отключения электроэнергии продолжительностью до 15 часов в сутки. Развитие энергетической инфраструктуры продолжается, особенно в сфере атомной энергетики. Так, на данный момент при непосредственном участии китайских корпораций возведены 4 энергоблока АЭС «Чашма» и 2 энергоблока АЭС «Карачи», планируется также строительство дополнительных энергоблоков. Однако на первом этапе проектировщики CPEC декларировали множество обещаний, часть из которых не были выполнены. Реальные достижения нивелируются проблемами, начиная от трудностей с финансированием и вопросов безопасности, заканчивая недовольством со стороны местного населения.
В частности, пакистанский порт Гвадар в округе Гвадар имеет стратегическое расположение на берегу Аравийского моря в провинции Белуджистан, обеспечивая доступ в Южную, Западную и Центральную Азию, а также к странам Персидского залива. Его развитие является ключевым стратегическим компонентом проекта CPEC. Первоначальная концепция предусматривала прямую транспортировку китайской нефти и других товаров через Аравийское море между западными районами КНР и ИРП. В 2017 г. China Overseas Port Holding Company арендовала порт на срок до 40 лет, в результате чего Китай стал одновременно его оператором и разработчиком инфраструктуры. Теоретически Гвадар не только способен обеспечить более короткий, и, возможно, более дешевый маршрут для импортируемых КНР товаров, но также открыть Китаю безопасный доступ к Персидскому заливу и Аравийскому морю в случае любого кризиса, связанного с Никобарскими островами, Малаккским проливом или Южно-Китайским морем.
Хотя стратегические преимущества такого проекта обоснованы как с китайской, так и с пакистанской точки зрения, происходящие в реальности события вряд ли поспособствуют его воплощению в том виде, который ожидают обе стороны. Это прежде всего связано с имеющимися проблемами в реализации проектов в округе Гвадар и провинции Белуджистан. Помимо строительства портовой инфраструктуры в них включены сооружение электростанций, расширение железнодорожных линий, построение социальных объектов (медицинские и образовательные учреждения), а также создание особых экономических зон. Однако их темпы не высоки, а участие местного населения ограничено. Это связано с тем, что реализация CPEC в Гвадаре привела к притоку китайских рабочих и пакистанских военнослужащих из других районов Пакистана для работы над проектом и заставила большую часть местного населения почувствовать себя отчужденной от развития региона. Причиной тому является невозможность получать от разработки проектов те же преимущества, что и граждане КНР, которым разрешено взаимодействовать и наращивать контакты с банкирами, владельцами компаний, инженерами, строителями и специалистами горнодобывающей отрасли. Это ограничение на взаимодействие в сочетании с социальными проблемами местных жителей, сталкивающихся с поиском стабильной работы, стало источником волнений в регионе.
Рост недовольства населения в провинции способствует усилению повстанческого движения (Освободительная армия Белуджистана – BLA) и его радикализации по отношению к китайским гражданам и персоналу сил безопасности (SF), обеспечивающих охрану объектов. Десятки китайских инженеров и рабочих, участвовавших в строительстве проектов CPEC, стали объектами нападения, получили ранения или были убиты исламскими экстремистами и белуджскими сепаратистами в Пакистане. Только в 2023 г. в провинции Белуджистан на данный момент зарегистрирован 41 смертельный случай, связанный с терроризмом (34 военнослужащих SF, 4 гражданских лица и 3 террориста). Так, 13 августа т.г. 11 военнослужащих SF и 4 гражданина Китая были убиты, когда смертник BLA атаковал транспортную колонну, принадлежащую китайской компании, недалеко от моста колонии Факир в городе Гвадар. Последний по времени инцидент произошел 3 ноября 2023 года, когда 14 бойцов SF попали в засаду террористов BLA и были убиты в районе Пасни округа Гвадар. Террористические атаки совершают также боевики «Исламского движения Восточного Туркестана» (ИДВТ) и пакистанской экстремистской группировки «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП). Так, в июле 2021 г. девять китайских граждан были среди тринадцати человек, убитых после нападения боевиков ИДВТ и ТТП на строительную площадку гидроэлектростанции Дасу на севере Пакистана.
Одной из самых больших проблем, связанных с CPEC, было первоначальное отсутствие четкого планирования. Это вызвано тем, что с китайской стороны было недостаточно специалистов по Пакистану в момент разработки планов реализации проекта. По этой причине фактические возможности были переоценены.
Существуют также структурные экономические нюансы CPEC, которые усугубляют имеющиеся проблемы. Так, на фоне реализации проекта пакистанские власти перенаправили государственные расходы в более развитые провинции, что только обострило межрегиональное неравенство. Примечательно, что эффективность в 2012-2019 гг. была минимальной, вследствие того, что незначительным стал рост экономической активности в регионах CPEC, помимо тех, которые были связаны с увеличением государственных расходов. Кроме того, обязательства Исламабада по погашению долга перед иностранными кредиторами резко возросли после девальвации пакистанской рупии по отношению к доллару США почти на 40% с августа 2018 года по начало 2022 года. Такая экономическая нестабильность стала причиной задержек по проектам с китайской стороны, что впоследствии усугубило финансово-экономическую ситуацию в Пакистане.
В результате пакистанская экономика стала еще больше ослаблена долговым бременем в рамках CPEC. По состоянию на июль 2023 г. китайские кредиты от государственных и коммерческих банков составляли почти 30% внешнего долга страны. Хотя Исламабаду в июне т.г. удалось договориться с МВФ о финансовой помощи в размере 3 млрд долларов США, а китайские кредиторы продлили графики погашения долгов на общую сумму 5 млрд долларов США, Пакистан по-прежнему имеет высокий уровень заемных средств, что создаст серьезные риски, если экономика страны начнет резко ухудшаться. Однако осуществление мегапроектов при китайском финансировании не было драйвером кризиса в ИРП. Многие из этих проектов служат реальным нуждам развития этого государства. При этом правительство и госкомпании Пакистана проявляли при их реализации столько же энтузиазма, сколько и китайская сторона.
Следует отметить, что замедление темпов реализации инфраструктурных проектов в рамках CPEC в последние годы обусловлено макроэкономическими факторами на фоне пандемии короновируса, что привело к проблемам в экономике обоих государств. Снижение экономической активности КНР вызвало опасения по поводу устойчивости китайских инвестиций в ИРП. Кроме того, всплеск терроризма и экстремизма в Пакистане вызвал напряженность в двусторонних отношениях, поскольку нападения были направлены непосредственно против граждан Китая.
Однако, несмотря на эти вызовы, китайско-пакистанское партнерство остается устойчивым, основанным на взаимном доверии и общих стратегических интересах. CPEC был и остается флагманским проектом китайской инициативы BRI. В этой связи несомненно Пекином и Исламабадом будут предприняты усилия по ускорению его реализации. При этом повестка сотрудничества в ближайшей перспективе будет существенно пересмотрена и направлена на завершение уже начавшегося перехода от «мега-проектов» к «местным проектам». Китай по-прежнему будет опираться на военный истеблишмент Пакистана, чтобы при необходимости оказать давление на политическую элиту в поддержании высоких темпов осуществления запланированных мероприятий в рамках CPEC. Одновременно пакистанские военные служат гарантом безопасности китайских компаний и специалистов, реализующих различные проекты в сфере энергетики и инфраструктуры в этой стране.
